Ты купила жилье? Да. Два с половиной года у тебя есть жилье в Польше. Здравствуйте, добрый день. С нами сегодня Екатерина, которая работает уже вместе с нами. Сколько будет?
Наверное, два, два и с половиной.
Два с половиной года.
Больше, чем два.
Врач внутренних болезней. у которой восемь лет опыта, в общем, десять будет?
Десять.
Десять лет опыта. Расскажем сегодня о том, как работается на отделении внутренних болезней, о том, как работается тоже на СОРе, как врач внутренних болезней, на НОЦной и СФЕНТЭЧной, так, тоже работаешь?
Уже нет, но да, работаю.
Но как поликлиника прибольничная. Расскажем тоже о тем, чем отличается эта работа, о семейной жизни в Польше у Катерины двое детей.
Расскажем, в общем, о расходах, сколько стоит жить в Польше, и в самом конце расскажем, как она зарабатывает. Екатерина, расскажи чуть-чуть о себе, карьера, как ты начинала вообще свою карьеру как врач, сколько у тебя лет опыта и как ты нам попала.
Ну, расскажу так. Я закончила университет, да, и после университета распределили меня в поликлинику, я была просто терапевтом, отработала сколько там, 2-3 года, уже не помню, сколько нужно было, я ушла в декрет.
Но была терапевтом, не семейным врачом, а терапевтом.
Когда я еще заканчивала, у нас не было вот этого по делу, у нас была терапия, хирургия, гинекология, да, я была терапевтом. Потом я ушла в декрет, и уже с декрета, когда я выходила, меня отправили на учебу, и уже с декрета я вышла как врач-кардиолог у нас в Беларуси, но только тоже в поликлинике. Я только там подежуривала в больнице, раз в неделю, наверное, на кардиологическом отделении.
Ну и так. Несильный опыт был, как бы, больничный.
Больничного, так, можно сказать, но вообще не было, да, как дежурство и вообще ведение пациента, ну, это немножко разные вещи.
И как после приезда ты здесь попала у нас на отделение внутренней болезни? Насколько это для тебя был шок, насколько тяжело было переставиться на такую ежедневную работу в больнице, потому что сейчас ты очень много дежуришь, работаешь полноценным врачом уже на отделении, и насколько это для тебя было тяжело, насколько трудно было привыкнуть для такого введения пациентов на отделении здесь, в Польше.
Ну, я не знаю, может, мне просто очень повезло, но вот в этой больнице, в которую я попала, мне реально повезло с отделением, да, то есть когда мы.
Туда попали… Кать, нам ничего не ведется, это мы так поработали.
Не, я смеюсь сейчас. Как бы не хочу спихивать этого на то, что повезло. Как бы больница была выбрана для того, чтобы у тебя был успех.
Мне повезло, для меня очень грамотно выбрали больницу. Я попала реально на классное отделение, то есть на самом деле отделение разваливалось. И то есть его в то время, ну, как могли, так и держали, да, то есть врачи-резиденты заканчивали резидентуру, один специалист, и мы пришли с Мишей, тогда мы были вместе, они нас очень доброжелательно приняли, то есть они нам всё показывали, давали пробовать что-то делать, помогали в изучении польского в плане того, что они нас поправляли, мы просили, да, чтобы как-то, ну, влиться в эту среду.
А с каким ты языком поехала вообще в начале?
Понимаешь? Один у меня был такой нормальный.
Один там… День добрый говорила?
Нет, я говорю, я неплохо разговаривала.
Ну да.
Ну да, то есть как бы я учила… Ну скажу честно, я же учила польский, я учила, наверное…
Ну, может, полгода нет, но до приезда учила месяца четыре точно. Я ходила на курсы, закончила одни курсы, потом вторые курсы, потом только приехала.
Язык это для тебя важно было, как бы, в первом контакте? Хорошо, что ты вообще какие-то базы знала?
Да, важно было, потому что, ну, для меня и сейчас это важно, и я скажу, что, наверное, его надо будет учить до конца дней своих. Ну, в плане, потому что… Ну, коммуникация — это одна из таких сфер нашей жизни, да, коммуникация с коллегами, с пациентами, вообще с друзьями, потому что пришлось же заново искать новых друзей, новые знакомства и всякое такое. Ну, это такая важная сфера в нашей жизни.
У тебя сейчас больше друзей среди белорусов, которые тут работают, или есть тоже поляки, с которыми тоже в обычной цивильной жизни дружишь?
У меня тут среди друзей есть и друзья, наши белорусы, которые сюда приехали, только они у нас в шпитале не работают, просто. А если уже о таких, о моих коллегах, с которыми мы тоже друзья, с которыми мы общаемся не только на работе, но и поза работой в нашем, то больше поляков, чем наших.
Значит, как бы сама адаптация тебе пришла более-менее легко, и, наверное, язык был одним из таких важных моментов, чтобы вообще можно.
Было эти связи навязать.
А скажи ещё такой момент, как твои дети адаптировались в Польше? Насколько школа, насколько учительница для детей, насколько это всё было для них… Ну как это у них выглядело? Как ты это оцениваешь? Насколько эдукация здесь, насколько она отличается?
И какие… Ну мы приехали, у меня двое детей, так, и один из них ходил в школу, другой пошёл в садик. В садик мы там пошли, первую неделю плакали, ну так как ребёнок мой очень любит говорить младший, он плакал, что его не понимают. Ну и буквально ему хватило недели, и он уже разговаривал, потому что для него это было важно. А со школой… Нам пришлось немножко школу поискать. Мы сменили, так, три школы. Но я не скажу, что это плохо, да, что мы сменили три школы, но это, с одной стороны, даже хорошо, что у тебя есть возможность поменять школу спокойно, если ты этого хочешь, если что-то там тебе не нравится.
И в той школе, в которой мой ребёнок сейчас, ну я очень школой довольна. То есть мой ребёнок, он не хочет уезжать обратно в Беларусь, он не хочет в белорусскую школу, он только хочет к бабушке в гости поехать. Вот, потому что их здесь немножко по-другому учат, как бы для нас, для меня даже, да, для как мамы мне иногда кажется, ой, что им не задают там домашнее задание, что по сравнению с нашим белорусским образованием тут не образование…
Нету этой дисциплины. Да-да-да, дисциплины нету. То есть, как бы, ну у нас, конечно, там немножко перебор с домашними заданиями, а для меня то здесь, то недобор, да, но их как-то они учатся и что-то знают там более в игровой форме, там вот младший пошел в первый класс, у них там более в игровой форме проходят эти все их занятия. Я не заметила, как он уже читает, пишет, ну что-то, что-то же делает. Хотя домашних заданий нет. Мы не читаем буквари дома, не переписываем строчки там, ничего такого не делаем.
Есть такие две дороги эдукации, видишь, так как я учил язык, я говорю в четырёх языках, когда я их учил, я всегда играл с этим языком. потому мы вот сейчас создали нашу языковую школу, видишь, на основе этих проблем, которые вы имели в начале адаптации, мы поняли, что вообще язык – это самое важное для врачей.
Это здорово, это правда здорово.
И тем более мы уже подготавливаем в таком направлении, чтобы потом сдавать экзамены. Значит, это сделано для того, чтобы сдать экзамен НИЛ, И потом дальше идти на нострификацию, чтобы все эти термины, которые потом в этих всех вопросах на нострификации есть, чтобы их уже легко понимать, чтобы этот вопрос, когда ты его читаешь, он очень быстро был понятным.
Это важно, правда.
Потому что потом время идёт, во время тестов, во время экзаменов, и это очень-очень важно, чтобы тот язык был хорошо освоен. Я тебе расскажу, есть такие два, две школы, как учиться, например, языков. Я, например, любитель того, чтобы учиться как дети. Знаешь, то, что вижу, то понимаю, слушаю много, и всегда постоянно в игре такой. И наши курсы будут основаны на двух таких техниках. Одна – это такая, знаешь, старая советская школа, а другая техника – это современные все техники, которые позволяют быстро учить всякий словарный запас и воспринимать язык в очень приятной атмосфере.
Ну, такую штуку создаем. Я думаю, что это будет очень классно для всех, кто планирует переезд в Польшу как врач, как медсестра. Это будет такой момент, ну, важный для нас тоже, для развития самой компании. А скажи еще такой момент, чем отличается саморабота на отделении от того, что ты видел у себя? Насколько лекарства, насколько техники вообще лечения, они тебя как-то измущали, это было как-то стрёмно. Как это выглядело?
Ну вообще здесь на самом деле просто развита больше диагностическая сфера, да, то есть как бы если ты что-то подозреваешь и тебе нужны какие-то такие боданья, это можно будет выразить?
Обследование, да, обследование. Я по-русски тебе научу, это обследование.
И тебе, да, нужно сделать быстро какие-то обследования, да, то здесь нет проблем, то есть томография, ну в нашем шпитале достаточно большая томография, ОСГ, то есть рентген, кровь вообще, вот в какое бы ты не захотел время, это все доступно, это намного упрощает вообще диагностику и лечение. Что касается там лекарств, Все лекарства такие же, как у нас. Такие же, как у нас. Правда, названия даже отличаются друг от друга. Название действующее вещество такое же, как у нас. А вот это торговое название, это видно просто, где как зарегистрировано. Даже одна и та же фирма, что, допустим, на Беларуси, что здесь, ее то же самое лекарство у нас на Беларуси называется немножко по-другому, чем здесь. Ну, отличается. Но это просто-таки уже их бюрократические дела. А так, в принципе, все то же самое.
С диагностикой я видел например, видишь у нас тут раньше работал, я видел как Макс и И Миша, они вначале тоже имели чуть-чуть проблемы с тем, чтобы читать вообще эту диагностику, потому что она была настолько развита, что они не всегда понимали как бы все эти цифры. Как у тебя это было? Ты сразу понимала всю эту диагностику, которую тебе приносят? Или надо было чуть-чуть разбираться?
Мне кажется, там даже не ходило там о цифрах и о том, что там описано, там было больше непонятного, что написано. То есть там специфические вот эти названия польские, которых ты просто не знаешь. Ну, там написано, а ты не знаешь, что это такое. Тоже были с этим проблемы. Я просто спрашивала своих коллег, а что это значит, и они мне просто уже объясняли что-то с английского языка, потому что у нас много всего там называется по-английски. Или там какими-то такими своими другими словами, чтобы я поняла вообще, о чём идёт речь. Вот в этом была проблема.
Больше словарный запас, чем реально самое бодание.
Да, там уже просто идёт специфический такой медицинский язык, который просто надо было знать, чтобы понимать, чтобы могла ты у себя в голове там переложить, ну вообще, про что это.
Но я видел, например, людей, которые работают на СОРе или на приёмниках наших, когда у них приходил такой список, иногда у них была реальная проблема просто их прочитать. Такие молодые врачи, я говорю, такие, у которых там три года опыта, которые не всегда имели с этим связь, потому что такие бадания не все прямо понимают, прямо в руки взял и сразу можешь прочитать, да, у него там вот… Такой диагноз.
У меня тоже были такие, ну даже, может, не в самом описи, да, были просто какие-то такие, ну, техники, которые здесь используются. То же самое ЦПУ, когда я только услышала, вообще не знала, что это такое, с этим никогда не сталкивалась. Но буквально раз-два берёшь книжку и тоже всё знаешь, то есть как бы… Ну это так. Если ты умеешь учиться, ты будешь учиться везде. То есть я скажу, что здесь даже проще немножко учиться, потому что здесь специальное приложение для врачей есть, которые тебе реально помогают. Здесь нет вот этих таких протоколов, как у нас, которым мы должны следовать, но у них здесь есть одна такая большая книжка, и она для них как Библия, я так скажу.
То есть она реально у них как Библия, и даже… У нас были такие случаи в последние полгода, с которыми мы не сталкивались, они больше ревматологические, то есть пациенты попадались нам такие, к сожалению, к счастью, не знаю, мы на них многого чему научились, потому что надо было им давать лекарства, которые никто никогда на интерне не подавал и тоже не знал, мы просто звонили
куда-то там в шпитале такой, в высшей референтальности, ну, вышестоящей, да, и попросту по телефону нас консультировали, мы брали, открывали книжку и… И просто делали. Делали, как там написано. И то есть, если ты делаешь, как написано в щеклике, и даже если там где-то кто-то что-то потом тебе скажет, ну, ты защищён, потому что ты делал за одно слово.
Есть Библия, по которой мы пошли и работаем. Есть процедуры. Есть люди, которые говорят, что они там отличаются, что вот тут лучше, там хуже. Этого я не буду обсуждать, не мне это судить. Это как бы каждый врач… Сколько людей, столько им мнений. А скажи, сам коллектив в больнице, как… Я знаю, что в самом начале он был такой чуть-чуть побольше, там потом чуть-чуть народа ушло. Как на протяжении этих двух с половиной лет меняется коллектив? И расскажи один момент, насколько польские врачи имеют власть над дирекцией больницы? Вот это я бы хотел от тебя услышать. Скажи нам, кто имеет власть в больнице?
Ну да, здесь очень интересная система, до конца мне тоже ещё непонятная, то есть нашим менталитетом это трудно как-то себе, да, вообще в голове уложить, но немножко… Тут вообще работает такое, как шантаж, да, то есть в России здесь шантажируют больницу.
Давай не будем такими периоративными словами говорить, давай пусть это будет королевство интерны, королевство внутренних болезней. Есть король-ординатор, есть его францы, все, да, и францессы.
Нет, у нас вообще, да, у нас был коллектив вообще маленький, он был там один врач-специалист, который занимался ревматологией, и два врача-резидента, которые уже заканчивали специализацию, и в конце они ушли. Потом еще ковид был, да, в то время, когда мы тут были. Потом уже ковид, как бы сказали, что его уже нет. Объединили ковидное отделение и то, что осталось от нашей интерны. Потом, ну, в коллективах тоже могут быть свои разногласия, да, и у нас там тоже были, и какое-то число врачей отошло, пошли искать работу где-то в другом месте, и сейчас у нас Ну, я могу сказать, у нас сейчас очень молодой коллектив, но это здорово, потому что мы все между собой можем договориться.
А скажи мне, почему такая большая миграция между больницами? Потому что, смотри, коллектив, он уходит, потом приходит, потом опять уходит, потом опять приходит. С чем это связано? С чем это, как бы, я понимаю, что… Наш этот польский капитализм дал врачам в руки такую возможность работать по контракту, и они, конечно, дежурят в одном, дежурят в другом, дежурят в третьем. Там, где им лучше заплатят, там они идут работать.
У нас эта ситуация сейчас так чуть-чуть… Чуть-чуть сложнее, потому что разрешение, мы тоже чувствуемся такие более, конечно, врачи чувствуются более привязаны к какой-то больнице в связи там с тем, что вот там они воспитались, там они научились язык и так далее, но в какой-то момент тоже, конечно, когда у вас появятся тату-специалисты, тоже будет это натуральным процессом искать для себя такое место, в котором просто ты чувствуешь себя комфортно и хорошо зарабатываешь.
С этим это и связано, то есть люди просто ищут себе место, где им больше заплатят, где им предложат лучшие условия, где пойдут им навстречу, да, и примут их условия. Ну и просто ищут себе, где себя комфортно чувствуют, там и остаются.
Да. Конечно, мы стараемся так выбрать эту больницу вначале, чтобы люди оставались в них, но природа пишет разные сценарии, и бывает по-разному. Ещё, может быть, такой один вопрос. Значит так, есть твоя работа на отделении внутренней болезни, но, я так понимаю, ты дежурство принимаешь тоже и на отделении скорой помощи.
На СОРе, но он дежурил раньше на СОРе.
На НОД, на ИСФОНТЕЧНА ОПЕКА. Или там уже не работаешь?
Не, не работаю сейчас, но когда я только приехала, да, там, не знаю, может, полгода прошло, год, я дежурила и на НОДе, и на СОРе. Сейчас я, конечно, провожу больше времени на отделении, в связи с тем, что, ну, у нас Сейчас две ставки дежурные, то есть просто нас не так много, и нам нужно просто закрывать свое отделение. А так было и там, и там, и там, и скажут даже, что немножко по ссору скучаю.
Да?
Да.
В феврале у тебя будет абсолютно возможность. В марте. В марте. Миша и Макс уходят на стаж, потому что будет у тебя возможность взять 15 дежурств в месяц, если ты хочешь, по очень хорошей ставке, которую мы тебе предложим. Так как не будет кому работать… Посмотрим. Посмотрим. Скажи нам так, это два таких момента. Насколько тебе было тяжело принять вообще это дежурство на приемнике?
Страшно было.
Вначале страшно было?
Страшно было, да. Не столько тяжело, сколько страшно.
Много разных тяжелых случаев, неврология не работала так, как надо, не было где отсылать людей, надо было звонить по отделениям, это было более страшно. Что было страшного в этой работе?
Для меня, наверное, просто, что я раньше не работала, да, вот в таком отделении, где надо быстро принимать решения. В нашей больнице тоже, скажу, много своих плюсов, потому что ты дежуришь на СОРЕ, если кто-то хочет приехать к нам, да, то пожалуйста. У нас есть все отделения, все специалисты на дежурствах, ну, кроме неврологии, да, ну, старательную патологию.
Ну, они там, будем, будем всё делать, чтобы открыть. Если кто-то нас слушает, невролог, пожалуйста, вот.
Так. А так, на самом деле, если у тебя есть кардиолог, у тебя есть тот же самый терапевт, который тоже к тебе приходит, если тебе нужно, у тебя есть нефролог, у тебя есть гастроэнтеролог, пульмонолог, у тебя есть хирург обычный, у тебя есть хирург сосудистый, у тебя есть кардиохирург… Неврохирург, есть всё!
Большая красивая больница, в которой есть все отделения.
Но всё равно было страшно, потому что, ну… Многие пугают тем, что поляки любители подавать в суд.
Ну и этим пугают, и тоже этого немножко как бы в начале побаиваюсь, хотя вот мне недавно сказали, кто видел хотя бы одного врача, который проиграл суд?
Ну да, да, да.
То есть как бы, ну просто было страшно. Страшно было, потому что я с этим никогда не сталкивалась.
Я скажу так, есть у нас разные, видишь, сейчас даже нам там предъявили что-то Миша и…
Я думаю, что это все разойдется по костях. Потом смотри, у нас есть страховка от юридической ответственности, у нас есть страховка больницы тоже, которая берет за это ответственность, потому я не думаю, что суд какой-то человека, который пахает на приемника, будет там где-то тянуть дальше.
Думаю, что это… Это раз, это раз, хорошо. Это раз. А два, это то, что надо было очень быстро думать и писать. И писать, ну, в языке не твоем, в польском.
Быстро надо писать, потому что много пациентов там.
Да, а ещё на тот момент, ну, с писанином, с описом даже человека, То, что там по-русски я могу, напустим, охарактеризовать, что у него там какое-то изменение на ноге кожи, да, например, на польском, тогда я еще так не могла это писать. И когда я работала на отделении, то всегда можно спросить, как мне там писать то и то, и то, и тебе подскажут, а там, ну, как бы ты сам. И не хотелось тоже так наделать 530 ошибок, потому что все потом читают, ну и как бы, ну…
Когда ты набрала столько доверия в себе, чтобы уже спокойно идти на работу с улыбкой, чтобы у тебя не было вот этого стресса того, что что-то случится.
Ну, наверное, год прошел.
Год прошел. За этом, наверное, язык самый главный, который связывает чуть-чуть руки, то, чтобы всё прилично понимать, телосхему, и когда ты уже всех чувствуешь и понимаешь, и знаешь всё, как описать, тогда вещи становятся намного легче.
Скажи нам последний момент, скажи мне один момент такой. Как ты зарабатываешь? Как за последний год выглядит в среднем твоя зарплата? Грубо.
Я не скажу, сколько я зарабатываю, это мой секрет. Я зарабатываю хорошо.
Смотри, Дима нам сказал, что зарабатывает больше, чем 20 тысяч в месяц. Ну вот такое более-менее будет, так? Ну, всегда, ну, все они зарабатывают. Ну, смотри, на СОРе, не знаю, ребята…
На СОРе зарабатывают ребята, да.
Ну, в среднем двадцатка будет?
Ну, если посчитать, может, в среднем, да, но зависит от того, сколько ты там отработаешь, конечно, часов.
Сколько на дежурств берешь в средний месяц?
Много.
Ну, 6-7-8?
Ну, вот в этом 7. В прошлом было 9.
Ну, в прошлом было 9.
В следующем тоже 9.
Да, и в марте будет 15.
В марте будет… Неизвестно, что еще с отделением в марте будет.
С отделением не знаем, но с СОРом точно знаем, что не хватает нам двое врачей, там будет очень много дежурств, которых надо принять.
Ну, короче, за год можем сказать, что…
Не, я скажу, что… Давай так… Слушай.
Это не тайна, мы все знаем, у нас все похожие ставки, потому как ничего тут нету.
Еще немножко же есть разница, знаешь, что ты работаешь на контракте, а кто-то работает уже на умове опрации, а кто-то работает на злицунювке. И есть все равно разница между тем, как работаешь, допустим, ну, как мы работаем, да, и как работает уже врач, который имеет свое частное дело. И даже и врач-специалист.
Сколько специалисты на твоем отделе не зарабатывают?
Очень разнятся, начиная за годину от 150 злот.
Это такая базовая ставка 150 злот за час, только чтобы все понимали, это за час работы по контракту. От этого они платят свои науги, свои страховки и так далее, и так далее. Это надо все понимать. Ты работаешь сейчас на умове излицения по ковидной уставе.
И есть люди, которые, все, кто сейчас приезжает, они работают на умовах о праце, потому что так нас заставляет эта устава, и это умовы о праце, когда там базовая ставка у тебя 8, 9 или 10 тысяч злотых, то понятно, что от этого считается дежурство. Но и не всегда это получается такая ставка, как сейчас на этих злицениях. Зависимо от этой базовой ставки, насколько она большая. Чтобы, например, заработать 20 тысяч, когда тебе платят 8 или 9 на умови операции, то приходится взять 7 или 8 дежурств. Тем более у нас злицениевка.
Плохо то, что мы большой налог платим, да, там от лицензии, но а так тебе, ты не ограничен, ты можешь работать, ну, можешь жить на этой.
Да, да.
То есть как бы работе тебя никто в этом не ограничивает.
Да. Сейчас новый конкурс расписан, с первого февраля будет это повышение зарплаты, ждем еще цифры. Посмотрим, как это будет выглядеть в феврале.
Но одно сказать, не сравнить белорусские зарплаты и уровень жизни врача, я не говорю о всех врачах, именно врача, да, и поляков. Ну, не поляков, а уровень жизни польского врача.
Ну, понятно, если мы говорим о том, что у тебя врач на отделении там 150 злот и в час зарабатывает даже брутто, даже после всех этих, то есть тоже врач внутренней болезни, которая и 180. Конечно.
Как врачи скорой помощи, когда у них есть титул специалисты, там ставки начинаются от 200 вверх. Никто не работает как специалист от скорой помощи. Вообще, ну, если эта специализация кому-то нравится, то мы будем очень рады увидеть таких специалистов у нас в больнице. Ну да, это такая специализация, в которой всегда будет работа.
Да, всегда будет.
Это всегда будет работа, и она будет самой лучшей оплачиваемой, потому что это просто так. Это везде в Европе, это не только в Польше. Мы сейчас рассматриваем, как работает в Германии и во Франции. Видишь, я живу 20 лет во Франции и знаю, как скорая Там
работает.
помощь тоже там дезертификация
внутри, и люди тоже там начинают уже не только на этих умовах упрация там работать, так как раньше Франция такой социалистичный край, там все работали на умовах упрация, имели там, не знаю, 4 тысячи евро, 5 тысяч евро, так сейчас эти ставки пошли тоже очень-очень сильно вверх. Есть смысл, например, если у кого-то потом есть стыд у польского врача-специалиста, и он хочет где-то в тёплом месте поработать по Европе, то тоже очень легко переселиться, например, потому что там намного проще, чем сдавать этот экзамен, например, в каком-то языке европейском.
Есть предложения вообще такие работы везде по Европе, для врачей скорой помощи очень-очень большие, как бы там целые программы, которые этих всех врачей поддерживают. У них тяжелая стрессогенная работа, да.
Ну так что, если кто-то хочет переезжать, то это того стоит, я скажу.
Да. Что бы ты посоветовал вообще людям, которые ещё не могут собраться, сидят сейчас на Товчане, смотрят телевизор и думают, ну да, ну может, это не для меня, у меня там языка нет, мне там тяжело вообще что-то-нибудь поменять.
Наверное, бы сказала, что никогда не будет лучшего часа. То есть, ну, если ждать, что, ну, как бы ещё не подходящее время, никогда не будет этого подходящего времени. То есть, если кто-то, у кого-то есть такая мысль, закрадывается в голове, что он там хотел, не надо ждать какого-то лучшего времени, лучшего момента, надо просто брать и делать. И чем раньше ты это сделаешь, тем тебе же лучше. Ты не потеряешь время, потом не будешь жалеть, ну, потому что на самом деле, ну, есть о чём пожалеть, да.
Этих восемь лет за мне, вот где-то проработанным.
Ну, честно, я тоже иногда думаю, почему я не сделала это раньше. Ну, то есть, ну, такая правда.
Бывают такие мысли?
Да, бывают. То есть, такая есть правда.
Ну, не надо на себя это винить. Жаль, смотри, ты сейчас успешно в классной врач.
Я себя не виню, но просто иногда, то есть, как бы сидишь, думаешь, ну, а почему нет. И чем раньше, надо понимать, что чем раньше ты сюда переедешь, да, даже если работать по вот этой, так, как мы сейчас можем, да, Это реально большой бонус нам, что мы можем приехать работать… И работать сразу врачом. Да, и как бы защищать свой диплом. То чем раньше мы сюда приедем, чем раньше мы начнем работать, учить даже здесь на месте тот самый язык, тем быстрее мы свою вот эту дорогу нострификации, специализации начнем и кончим. То есть тем быстрее ты будешь уже чувствовать себя вообще абсолютно полноценным специалистом европейского уровня.
Ну, хочу тебе рассказать, что тебя очень ценят в больнице. От Агаты, по всех остальных.
Ох, теперь я не знаю, после последних разговоров.
После последних разговоров, да. Не бойся, это трудная ситуация у пани директора, но это не ты виновата в том, что она хочет, чтобы ты дежурила на неврологии. Да нет. Это обычные моменты в больнице. Она что-то просит, ты что-то отказываешь, ничего страшного. Это абсолютно… Видишь, что интересно здесь, да?
Вот не могут тебе заставить чего-то делать, правда? Они просто просят, или очень сильно просят, но заставить не могут.
Ну не могут, это правда, да.
Это очень важно.
Либо соглашаешься, либо не соглашаешься. А если соглашаешься, можешь тоже какие-то свои условия выдвинуть.
Ну да.
Ты согласишься, но на таких и таких условиях.
На умовах управца, как бы, вот это время, этих 160 часов, они могут, как бы, сказать, вот ты так, ты так, ну а так как мы сейчас работаем на этом злодействе, это намного проще, как бы, отказаться от чего-то, где-то пойти, чего-то не сделать. Ну, тем более, всегда есть дополнительный вариант, вот, Николай, найди мне другую работу.
Конечно, не хочется, а смотри, работаем все на том же месте, не надо тут наши агаты пугать.
Нет, у нас новый директор, мы её тоже очень любим, то есть она…
Я.
Желаю ей, чтобы у нее все получилось.
Я тоже ей желаю, сделаю все абсолютное, что возможно в силах нашей компании. Мы все сейчас работаем над тем, чтобы вот этот СОР работал, эта неврология хорошо работала, интерна ваша, чтобы там спокойно можно было принимать. Потому что зарабатывать где есть. Дежурство можешь брать сколько хочешь, только переработай это. Всегда есть где, всегда есть где доработать в больнице. Тем более, смотри, она нам за этих три года не была еще тогда директором, а была в ответственных кадрах.
Но это нам очень сильно помогло вообще войти в больницу, даже с нашим уровнем языка, даже с нашими всеми проблемами. Но и мы тоже очень сильно этой больнице помогли. Как бы это в две стороны. Сейчас нам осталась еще одна задача, видишь. Еще одна задача — это открыть это отделение инсультов. Это очень важно для всех, кто работает на… на отделении скорой помощи, потому что из-за этого очень трудно отсылать этих пациентов в другую больницу.
Тем более, больница, в которой работаешь, она огромная, большая, обслуживает 500 тысяч населения, и там необходима у нас эта неврология. Ищем сейчас польских специалистов, которые хотят взять в руки это отделение, потому что есть доктора, которые нас сейчас оставили в ноябре, видишь, надо искать новых, которые имеют желание открыть это отделение. Я думаю, мы с этим разберемся сейчас, и потом подтянутся наши специалисты из Беларуси, которые помогут нам дежурство сделать. Есть уже три девочки, которые согласились, у которых уже есть у нас даже децизия из министерства. Сейчас только ждём этой польской кадры, которая возьмёт это всё в руки и двинет вперёд.
Катя, спасибо тебе огромное. Это было замечательное интервью. Мы очень долго знакомы, уже два с половиной года. Я вообще очень рад знакомству с тобой. Я тоже, взаимно. Живем тут недалеко, по-соседски.
Наверное, знаешь, Николай, я тебе скажу, наверное, если бы тогда ещё вы начинали, только я приехала, да, и если бы… Я, конечно, не знаю, как сейчас девчонки работают там и все остальные ваши сотрудники, но большую долю-то, большой вклад вообще в историю моей жизни ты внёс, ты меня просто убедил окончательно и бесповоротно, что надо пробовать и ехать. Потому что я даже благодарна судьбе, что мы с тобой встретились.
Я помню, это я лично тебя рекрутировал, мы вместе разговаривали.
Да-да-да, очень долго там по часу.
Да, были длинные разговоры, я помню, сейчас напоминаю.
Было, было, было, все вопросы, да.
Мы же были в самом начале.
Это было самое начало первых разрешений.
Ни у кого не спросишь толком, то есть как бы никто тебе не расскажет, не подскажет.
Сейчас, может, я тебе расскажу, как развинулась наша компания. Смотри, когда мы начинали, вот когда ты приезжал, вообще был одним из первых врачей, которые приехали через нашу компанию в Польшу, у нас было Я, Юлия, Бартош и Дарья. Четыре человека у нас работали в компании, сегодня нас работает 27. Есть четыре рекрутера, четыре человека в администрации документов. Развелись очень быстро. Мы тогда, когда ты приезжала, у нас было 5 больниц вообще, в которых мы работали, 6. Сегодня их 100 с чем-то, даже не знаю сколько. Уже смотрю только на карту, сколько этих пунктов. Как бы развиваемся очень быстро. Более 300 врачей, которые приехали. Потому как бы развитие компании за эти два с половиной года пошло очень-очень быстро. Сейчас еще быстрее ускоряем целый процесс. И скажу тебе, что доходим до такого профессионализма.
Энергетика, с которой я вас рекрутировал, как я занимался этим сам лично, но стараюсь передать на наших рекрутеров, на наших девочек в офис. Я думаю, что… что они прилично выполняют эти задачи, даже иногда лучше, чем я, потому что у них есть сейчас больше времени, эти задачи у нас очень хорошо описаны, все эти процессы в министерстве, избе. Ваши внёски, это были первые, не знаю, первые из 15 или там 20 внёсков вообще, которые были высланы в министерство. Сегодня это, ну, большой кусок работы сделано, большой, как бы такой, шаг вперёд. Это здорово. Передвигаемся дальше. Дальше будет о том, чтобы учить врачей польский, потому что знаешь, что это самое важное для переезда, и самое важное для того, чтобы чувствовать себя комфортно потом. Уже даже после приезда понятно, что дошкаливаем этот язык, дорабатываем этот язык уже в больнице на работе, потому что его с книжки ты не выучишь, это очень тяжело.
Думаю, что наша программа будет очень полезна, самое главное, для всех людей, которые только начинают учить этот язык, а один на два, знаешь, такой до момента сдачи этого экзамена… Ниль, ты его сдала? Сдал, Аниль. Как нострификация у тебя?
Вот осенью, весной.
Весной.
Весной или осенью?
Весной. Где будешь сдавать?
В Лоди.
В Лоди. Ну, нострификацию, не лев. Супер. Очень простые вопросы были, только что кто-то сдал.
Педиатра с пива сдал.
Да?
Да. Говорю самые простые вопросы. Он был в Беломстоке, не сдал в Беломстоке, поехал в Луч, поехал, сдал. Я тоже не сдала в Беломстоке, в.
Беломстоке мне так обидно было, мне не хватило одного вопроса.
Но, и, наверное, этот страх ещё меня преследует, потому что, знаешь, я теперь так боюсь туда ехать, что опять… Слушай, не.
Доедешь сейчас, ты доедешь на осени, ничего страшного.
Ну, это правда, это правда, то есть надо пробовать, этого не надо бояться, на самом деле, то есть, как бы, ребята сдают, и с которыми мы ездили, кто-то из нас сдал, кто-то не сдал, но ничего, идём дальше, учим. И я скажу, может, с одной стороны даже хорошо, то вот с каждым разом, как я это читаю, всё больше и больше у меня в голове откладывает.
Конечно, потому что потом ты сдашь нострификацию, в конце стажа придется еще этот лек сдать, потому как бы, чем лучше ты это знание себе заберешь, тем проще будет потом.
Так что, все хорошо. Честно, рада, я рада за вашу компанию, рада за своих коллег, которые к вам могут обратиться, ну реально, реально, реально, от всего сердца могу посоветовать. Спасибо тебе. Это правда. Я, может, немножко, если я такая грустная, я просто уставшая, я просто суток, А, ты просто сейчас с дежурства приехала? Ну да, утром я приехала из дежурства, я заснула, меня разбудили. Понятно, понятно. Ну а вообще, на самом деле, большое вам спасибо.
Кать, тебе спасибо за то, что вообще за то, что ты выработала марку наших врачей в этой больнице, потому что была ты, Миша, Яна, Даниило, и вы были первыми вообще людьми, которые выработали это на отношения. Сегодня нас 40 человек в этой больнице, понимаешь, мы целое отделение обслуживаем уже из таким Ну, с гордостью я могу на это смотреть, потому что заезжаю в больницу, и Агата, директор, она нас очень обожает. Все от бухгальтер, все следят за тем, чтобы там у нас все было аккуратно. Смотри, каждые три месяца стараемся эти денежки там от них вырывать, поднимать зарплаты.
Ну и как бы процесс идет вперед. Я думаю, что они очень-очень нас обожают. Видишь, сейчас Миша уходит с Максом, там все плачут в больнице, что они на стаж войдут сейчас, как мы будем. Очень люди ценят вашу работу. Это, ну, с открытым сердцем могу сказать, что это в две стороны работает. Ну, я стараюсь выбирать тоже тех врачей, которые хорошие, интересные, у которых сердце на руках, чтобы им хотелось тоже развиваться, не просто там всяких всяческих. Смотри, ну, мы все тут в этой больнице как бы такие. Все борются за успех какой-то. Кто-то уже купил жильё, кто купил машину, кто купил ещё. Все раздеваются. Мы тоже купили.
Да? Да.
Уже купили?
Квартиру, да, уже заканчиваем скоро.
А что ты ещё в старой живёшь?
Ну потому что ещё надо покрасить стены, вот уже краску сегодня покупали.
Да ладно! Ты купила жильё?
Да! Катя, ты не знала?
Нет, я не знал. Я знал, что был процесс, что мы там что-то делали.
Да, и все у нас получилось.
Градурация. Всего хорошего. Смотри, ну да ладно. Два с половиной года у тебя есть жилье в Польше. Круто, Катя. Очень благодарен. Это был очень приятный разговор. Спасибо. Спасибо огромное.
Взаимно.
